Десятая жертва - Страница 40

Хэрольду было знакомо такое выражение лица. Взгляд раба, означающий: «Я боюсь выбирать, выбери ты за нас обоих».

Хэрольд резко повернулся, подошел к ближайшей палатке и вытащил из кучи предметов погнутый лом длиной фута в три.

– Сколько стоит? – спросил он сопровождающего.

Тот обратился к продавцу на каком-то непонятном языке. В этом городке наряду с испанским и английским языками говорили на своем собственном диалекте.

Продавец изобразил на лице гримасу, должно быть, стараясь показать, как он желает угодить покупателю, и ответил:

– Сегодня День сезонной распродажи, кроме того, мне нравится твое лицо, поэтому я возьму с тебя всего два доллара.

Увидев, что Хэрольд вытаскивает из заднего кармана вытертых почти добела джинсов потрепанный кошелек, зеваки подошли поближе. Он не спеша открыл его, а любопытные, разинув рты, подвигались все ближе и ближе. Можно было подумать, что они никогда не видели, как кто-то что-то покупает. Для них происходящее имело религиозный смысл, и надо было это учитывать. Профессор затаил дыхание, когда Хэрольд протянул продавцу два доллара.

– А теперь, – объявил сопровождающий, – ты должен ответить на один вопрос.

– Хорошо, – согласился Хэрольд. Его лицо было спокойно.

– Зачем ты купил лом?

Хэрольд улыбнулся. Он стоял перед толпой, выше и шире в плечах любого из присутствующих. Сжав в кулаке лом, он положил его на плечо. Толпа отступила.

– Я купил его для того, чтобы размозжить череп любому, кто ко мне пристанет.

Несколько минут царила мертвая тишина. Толпа переваривала его слова.

– Кроме того, – продолжал Хэрольд, – я родом из тех мест, где существует традиция покупать полезные вещи.

Секунду толпа обдумывала его слова, а потом люди облегченно вздохнули. Этот звук напоминал «Аминь!». Хэрольд произнес волшебные слова, которые делали его – хотя и временно – братом общины. Он дал понять, что пришел оттуда, где, как и в Мэйплвуде, существуют обычаи.

Глава 9

Несколько часов спустя, попрощавшись с профессором, Хэрольд добрался до шоссе и стал голосовать.

Через два дня он пересек границу штата Флорида. Если учесть состояние дорог, двигался он довольно быстро. Водители грузовиков охотно брали его с собой, потому что он был достаточно силен, чтобы помочь грузить вещи, да и вид у него был неагрессивный. С первого взгляда становилось ясно, что Хэрольд – свой парень.

Последний раз он остановил машину перед разрушенной военной базой «Мыс Канаверал». В кузове грузовика лежали доски и какие-то металлические детали, которые водитель хотел продать или обменять на еду. С ним Хэрольд и проехал остаток пути до Майами.

Город выглядел еще хуже, чем предполагал Хэрольд. От величественных зданий вдоль Флэглер-бульвар остались только бетонные каркасы, опаленные огнем. По улицам ходили угрюмые люди в лохмотьях. Т-вирус наделал здесь немало дел. Кое-где вдоль дорог попадались мертвые тела. Даже карликовые пальмы выглядели настолько утомленными, что, казалось, могли завянуть в любую секунду. Хэрольда угнетала мысль, что на юге жизнь оказалась такой же паскудной, как и на севере. Но он не собирался здесь оставаться. Он собирался на Эсмеральду, где Охота была официально разрешена и где человек имел возможность заработать на хлеб.

Остров находился в двухстах милях к юго-востоку от Майами, недалеко от Кубы и Гаити, и принадлежал к Багамскому архипелагу. Расспросив дорогу, Хэрольд отправился в доки Диннер-Ки. Он рассчитывал наняться на какое-нибудь судно, направляющееся на Эсмеральду. Но чернокожие рыбаки не понимали английский язык и только качали головами, когда он пытался заговорить с ними на ломаном испанском.

Потратив на уговоры три дня и проведя три ночи на пляже с пистолетом в руке на всякий случай, Хэрольд решил купить билет на самолет на те деньги, которые ему собрала община в Кин-Уэлли. Самолет, на котором он вылетел, раньше использовался для транспортировки скота.

Глава 10

Салон был забит до отказа. Через проход от Хэрольда сидели трое мужчин среднего возраста. Двое из них все время подтрунивали над третьим – «добрым старым Эдом», – намекая на его желание стать Охотником, что тот категорически отрицал. Это был хмурый мужчина в клетчатом костюме фирмы «Монтгомери Уорд», с простым обветренным лицом крестьянина и шапкой седых волос. Он казался старше своих приятелей. Видно было, что шутки друзей ему не очень нравятся, и он уже стал немного нервничать.

Хэрольду быстро надоели их разговоры, и он отправился в небольшой грязный бар. От самого Кин-Уэлли он не тратил денег, а потому решил теперь позволить себе бутылку пива. Он опорожнил ее уже почти наполовину, когда в бар зашел «добрый старый Эд». Взглянув на Хэрольда, он сел рядом и тоже заказал пиво. Отпив глоток, он обратился к Хэрольду:

– Надеюсь, мы не очень шумели?

– Мне это ничуть не мешало, – пожал плечами Хэрольд.

– Им нравится надо мной подшучивать, – продолжал Эд, – но их шутки не злые. Мы знакомы с детства. И все трое живем в двадцати пяти милях от Седар-Рэпидс, штат Айова. Они нападают на меня потому, что я увлекаюсь оружием. На Среднем Западе я выиграл несколько соревнований на быстроту реакции. Естественно, я выигрывал у машин, а не у живых противников. Но, как я понял, для соревнований в Охотничьем Мире одной реакции маловато. Это дело не для меня. Я еду туда как турист.

В баре сидели и другие посетители, и вскоре завязался общий разговор. Старик, чье лицо напоминало мятый бумажный пакет, заявил, что нынешний Охотничий Мир не что иное, как жалкая пародия на Охоту старых добрых времен, когда ее еще не запрещали в Соединенных Штатах.