Десятая жертва - Страница 227

227

Последующий спор троицы персонажей начался с пронзительного крика и продолжался в более спокойных тонах. Я обнаружил телефон и тотчас направился к нему. А консьержка в это время объясняла, что мсье доктор должен сделать звонок по обстоятельствам чрезвычайной важности и почему бы мсье Альберту и мамзель Фифи для своих совокуплений не поискать дешевый отель.

На этот раз по телефону Клови ответила секретарша. Понимая, что вся троица навострила уши, о чем я буду говорить, я начал так:

– Это доктор Дракониан. Мне надо немедленно поговорить с мсье Клови.

– Но вы не постоянный доктор мсье Клови, – возразила девушка. – Что случилось с доктором Амбруазом?

– Речь идет о хирургии. Мне надо немедленно поговорить с мсье Клови.

– Это имеет отношение к его анализам?

– Может быть, – ответил я.

– Позитивное или негативное?

– Я сообщу это только самому мсье Клови.

– Можете сказать мне. У мсье Клови нет от меня секретов.

– Тогда он сам вам скажет. У меня есть ясные инструкции на этот счет. Мадемуазель, пожалуйста, не отнимайте у меня времени. Соедините меня с мсье Клови.

– Ах, мне очень огорчительно, но я должна сказать вам, что мсье Клови оставил указание никому не говорить, где он. По секрету я могу сказать, что он сегодня вечером снимает кульминационную сцену своего нового фильма. На ней не разрешено никому присутствовать, кроме актеров и технического персонала. Но как только мсье Клови вернется…

– По-моему, вы не поняли, – перебил я ее, – я тоже появляюсь в этом фильме.

Потребовалась минута, чтобы она восприняла сказанное.

– Вы ДОКТОР мсье Клови, и вы также актер?

– Да, конечно, я играю роль иностранного доктора.

Ей это не понравилось.

– Вы совершенно уверены…

– Конечно, уверен! – снова перебил я. – Там требуется мое присутствие. Мадмуазель, если я не появлюсь, произойдет ужасный провал.

– Хорошо, я скажу вам, но, надеюсь, у меня не будет неприятностей, – после некоторого колебания наконец решила она. – Сегодняшняя ночная съемка будет проходить в «Клозери де Лила» на Монпарнасе. Или, вернее, сначала съемочная группа встречается там на обеде. Потом они поедут туда, где проходит заключительная часть сцены.

– Где?

– Я сама, мсье, не знаю. Мсье Клови намерен объявить об этом на встрече съемочной группы.

Я от души поблагодарил ее и повесил трубку. Обернувшись, я обнаружил, что маленький лысый мужчина и малюсенькая женщина с тщательно сделанной прической уже в полном порядке. Аккуратно застегнутые, они вместе с консьержкой стояли в ряд и пялили на меня глаза.

– Большое спасибо, мадам, – сказал я консьержке, поклонился двум другим и направился к двери.

– Если вы будете так любезны, мсье, один момент, – обратился ко мне лысый мужчина.

– Да? – ответил я в легком замешательстве от их напряженных взглядов.

– Мы не знали, что вы актер, – проговорила консьержка.

– Полагаю, не знали, – ответил я, задумавшись, не считается ли преступлением перевоплощение в кинозвезду.

– Не будете ли вы возражать дать нам автограф?

– С величайшим удовольствием, – согласился я.

Мужчина протянул мне большое меню. Я написал наискось свое имя и вернул ему.

Он взглянул, потом озадаченно посмотрел на меня.

– Возможно, мсье будет так любезен, что окажет нам честь своим сценическим именем?

– Ну конечно! – Я снова взял меню. Быстро, смело, вдохновляемый чем-то вроде рокового каприза, который кажется таким логичным в Париже, я написал над своим именем: «С наилучшими пожеланиями от Алена Делона».

– Я его каскадер, – объяснил я, прежде чем они успели бы заметить отсутствие сходства.

42. ПЕРЕД КАМЕРОЙ

Я пропустил обед в «Клозери де Лила», но за соответствующие чаевые мэтр вспомнил, что он подслушал слова, сказанные таксисту, когда группа Клови уезжала. Они отправились в отель «Лозан» на острове Сен-Луи. Я взял туда такси.

Сен-Луи – маленький островок на Сене, расположенный чуть выше острова Сите, почти в географическом центре Парижа. Это заповедник узеньких, узорно выложенных камнями улиц и безмолвных рядов архитектуры без претензий. В отеле «Лозан» когда-то жили некоторые из самых знаменитых французских поэтов и художников. Сейчас парижская мэрия, владеющая отелем, великолепно обновила его, и он стал превосходным задником для исторических драм.

Все в порядке. Итак, я вошел в сцену, где люди в напудренных париках под ослепительным светом прожекторов шипели друг на друга, произнося свой текст. Заметив Клови, я стал пробираться к нему.

– Рад, что вы здесь, – бросил мне Клови. – В этой сцене вы играете Бодлера.

– Неужели? – удивился я. – Вы и правда хотите, чтобы я играл Бодлера?

Мне хотелось выразить, что я по-настоящему польщен. Но удержать внимание Клови было очень трудно. Как раз в этот момент в другом конце помещения он увидел старого друга, высокого парня с оливковой кожей и в пальто из верблюжьей шерсти. Может, французского гангстера, или актера, исполняющего роль французского гангстера, или даже кого-то совершенно другого, играющего актера, исполняющего роль французского гангстера. Ведь они в Париже любят такие игры, по крайней мере в том классе, который может разрешить себе несколько смен одежды.

Я повернулся к Иветт, стоявшей рядом со своим пюпитром, полным листов сценария и инструкций осветителям.

– Да, – сказала Иветт, – очень большая честь, даже если это сложная шутка со стороны Клови. Тут раскрывается часть его метода нахождения актера, который очень противоречив. Пойдемте со мной в костюмерную. Нам лучше, если вы будете одеты и подготовлены.

227