Десятая жертва - Страница 196

196

Рус остался таким же, как всегда. Огромный добродушный мужчина с большими маслянистыми глазами цвета жженого сахара. Он горбился над своей чертежной доской в углу гостиной, весь день рисуя карикатуры под аккомпанемент джазового шепота из своего приемника. Он встал, приветствуя меня, и заключил в жаркое объятие, каким обмениваются изгнанники, жившие когда-то на Ибице.

Мы сели и за парой кружек пива «Стелла д'Артуа» обсудили старые и новые времена. Рус был средоточием новостей и сведений об Ибице и ее далеко разлетевшихся изгнанниках. Рус и Розмари каждое воскресенье устраивали открытый дом, французы это называют «приход на одну порцию». А Рус, ловкий и изобретательный повар, прославился своей миниатюрной мексиканской пиццей и поросячьими ребрышками.

Рус и я знали Алекса в былые дни на Ибице. В то время он был молодым адвокатом, решившим на время забросить карьеру, почувствовав вкус к «дольче вита» в стиле Ибицы. Немного позже он вернулся к своей практике в Вашингтоне, округ Колумбия. Это последняя новость, какую я о нем слышал.

От Ракель я узнал, что в недавнее время Алекс работал в «Селуин Групп», компании, занимающейся созданием всевозможных фондов для различных целей. Некоторые из этих фондов были законные. В этот период Алекс и встретился с Ракель. Они планировали вместе поехать в Европу, Алекс отправился первым. С группой «Проклятые монстры» он играл в Париже. Для него это было что-то вроде хобби. Алекс любил парижскую дешевую музыкальную сцену. Вскоре после приезда он исчез.

Рус давно уже ничего не слышал об Алексе, и тот не выходил на Руса после того, как снова появился в Париже.

Начинать поиски придется с музыкального ансамбля. Они играли в кафе «Эль Манго Энкантадо», на рю Грегори Ланжевен, недалеко от Центра Помпиду. Розмари, у которой французский гораздо лучше моего, заказала мне комнату в одном из моих любимейших маленьких отелей, в «Синь», на рю дю Синь, рядом с Бебором. А для Ракель мы заказали отдельный номер в «Крийоне», знаменитом шикарном отеле. Несмотря на ограниченность в средствах, она делала все правильно. Ведь первый приезд в Париж надо провести с роскошью. Отель близко к Лувру, пояснила она мне. Там она собиралась коротать время, пока я буду искать Алекса.

12. «ЭЛЬ МАНГО ЭНКАНТАДО»

Ракель и я идем на восток по бульвару Сен-Жермен, потом на север по бульвару Сен-Мишель, переходим Сену по мосту Сен-Мишель и пересекаем остров Сите, на минутку останавливаемся, чтобы посмотреть на Нотр-Дам, и затем попадаем на Севастопольский бульвар на правом берегу Сены.

«Эль Манго Энкантадо» – один из южноамериканских кафе-ресторанов, недавно открытых, чтобы обслуживать бесчисленное множество южноамериканских студентов и беженцев, которые стали частью образа современного Парижа. Маленькое, тускло освещенное помещение, где можно со стаканом вина просидеть весь день. Рядом Бебор, величайший музей искусства, и библиотека, основанная Помпиду. Это очень смешанный район, соединение древности и модерна, или, говоря словами Бодрийяра, гипермодерн.

Музыкальный ансамбль как раз устраивался на сцене. Лидер, Марчелло, мне его показали, курчавый уругваец, играет на фортепиано. Я спросил, можно ли угостить его.

За бокалом чинзано Марчелло сказал, что Алекс обычно останавливался в квартире на бульваре Огюст-Бланки в тринадцатом округе.

– Вы знаете тринадцатый? – спросил он. – Там есть большая торговая аллея на площади Италии. Обычно мы встречались с Алексом в ресторане, он называется «Рочес». Алекс всегда опаздывал. Я ждал его, гулял по торговой аллее, разглядывал старых дам с собачками, пил аперитив. Но так получилось, что я не видел Алекса в последний раз, когда он приехал из Амстердама. Хотя с ним был Хуанито. Эй, Хуанито, можешь что-нибудь сказать этому парню об Алексе?

Хуанито, барабанщик, маленький, широкогрудый, с чертами индейца, в очках с тяжелой роговой оправой, был сыном чилийского дипломата до прихода к власти Пиночета.

– Конечно. Когда он приехал из Амстердама, я встретил его на Северном вокзале. Мы пошли вместе на ленч в кафе «Транкилите» на рю Симон-ле-Фран. Вы знаете это место, недалеко от площади Непорочных, где околачиваются торговцы наркотиками?

Я знал это место. Студенты, изучающие искусство в Беборе, часто рисуют там. И, конечно, туристы. Эти улицы закрыты для движения транспорта, хотя иногда там появляются случайные машины и, будто гиппопотам, идущий на цыпочках среди тюльпанов, прокладывают себе путь в толпе.

– По-моему, Алекс кого-то ждал, – продолжал Хуанито. – Он почти каждую минуту опускал газету и смотрел то вправо, то влево. Потом к нему подошел какой-то парень, я прежде его не видел, что-то прошептал и ушел.

После этого Алекс извинился и сказал, что должен кого-то повидать. Я никогда раньше не видел, чтобы Алекс так себя вел. В тот полдень мне нечего было делать, и я пошел за ним.

Он направился к Голденбергу по рю Вей-де-Тампль. Это такое место, где можно найти кошерную переваренную говядину с хреном, как в Нью-Йорке или Варшаве. Я не хотел, чтобы Алекс заметил, что я за ним слежу, так как он немного помешан на такого рода вещах. В одной из еврейских лавочек я купил фалафель, знаете, такой сандвич, и стал ждать. Я очень удивлялся, потому что, по правде говоря, это место не во вкусе Алекса. Он чаще всего ходит в такие забегаловки, как салун «Крейзи Хорс» или «Текс-Мекс» на бульваре Монпарнас. И он любит пить чай в кафе «Де Маго» на Сен-Жермен. Это то кафе, где Сартр обычно устраивал свои знаменитые ссоры с Симоной де Бовуар.

Замечание Хуанито о «Де Маго» напомнило мне историю, которую рассказывала одна американская девушка, о том, как она встретила Жан-Поля Сартра.

196